Победу над Динамо отмечали до утра. Пиндоз забил киевлянам уже на 10-й секунде матча
Он сумел забить самый быстрый гол в истории чемпионатов тоталитарной страны СССР. Жертвой Пехлеваниды стало киевское Динамо.
Киевлянам "Грек", как называли Пехлеваниди из-за его греческих корней, забил уже на 10-й (!) секунде матча. В 1990 году Евстафий уехал на родину предков, и с тех пор проживает там уже более 30 лет. Максим Розенко расспросил Пехлеваниди о рекордном голе, незабитом пенальти во Львове и работе на заводе по производству ликеров.
Львовский пенальти
– Евстафия, о своем уникальном рекорде в чемпионатах СССР помните?
– Да, тогда интересно получилось. Это произошло 3 сентября 1986 года в Алма-Ате. Динамо приехало в ранге действующего обладателя Кубка Кубков и чемпиона страны. Судья дал стартовый свисток, мы с Сергеем Волгиным дважды в стенку сыграли. Зрители не успели разместиться на свои места, Виктор Чанов еще место в воротах не занял, а я уже пробил. И забил. В итоге мы выиграли 2:1. Победу отмечали до утра.
Если честно, то к киевскому Динамо антагонизма никогда не испытывал. С ребятами встречались, шутили. Больше всего дружил с Сашей Хапсалисом – ведь оба грека. А с Сашей Заваровым – сверстники. Пользуясь случаем, передаю привет Саше, Володе Бессонову, Игорю Беланову и Ване Яремчуку. Всех их помню и уважаю!
– У вас были безумной силы удары, а вот с реализацией пенальти вам не везло.
– Да, для меня лучше было штрафные бить. В высшей лиге пробил всего пять 11-метровых, реализовал только два или три из них. Однажды, когда исполнял пенальти, вообще травмировал голеностоп. Эта история произошла в 1983 году во Львове. Мы в первой лиге играли. Проигрывали по ходу встречи 0:2, заработали пенальти. Партнеры потом мне со смехом этот эпизод вспоминали. Мол, я нахмурился, опустил голову вниз, как разбежался... Ударом вырвал кусок газона, вывихнул ногу, а мяч стал легкой добычей вратаря – едва докатился до линии ворот. В итоге проиграли Карпатам 1:2.
– Слышал историю, что из-за силы удара на вас когда-то карикатуру нарисовали, где вместо ног пушки торчали. Какова ее судьба?
– В моей афинской квартире эта карикатура сохраняется. Ваш фотограф из Одессы подарил – после матча с Черноморцем. Только там пушки не вместо ног – нарисована большая кудрявая голова, короткие ноги и в руках пушки.
– У вас и в молодости был большой вес?
– 84 килограмма. Но мне это не мешало. Хотя тренеры за вес изрядно гоняли. Как-то сбросил 4 килограмма – и что вы думаете? Стал проигрывать в единоборствах – начал падать. Затем снова возвращался к своему боевому весу.
Сначала в Греции нас воспринимали как коммунистов...
– Довольны своей нынешней жизнью?
– Верю в судьбу. Если человеку что-либо определено, то так и должно быть. Я со всей своей семьей живу в столице страны, входящей в Евросоюз. Считаю, что вовремя вывез детей в Грецию – в начале 90-х на всем постсоветском пространстве было очень сложно.
– Вас в Греции уже считают своим?
– Конечно. Мы ведь не китайцы, которых сюда тоже много наехало. Хотя поначалу действительно возникли некоторые проблемы в этом плане. Нас воспринимали, как коммунистов. Потом поняли и приняли. Дети выросли, освоились. Дочери Домне уже 36 лет, она окончила экономический институт в Афинах. А сын Дмитрий в греческой армии отслужил. Я тоже в 90-х должен был 9 месяцев служить. Но откупился.
– Можно было?
– Тогда да. Официально – нужно было 72 тысяч драхм официально оплатить, и тебя освобождали от несения военной службы. Совершенно небольшая сумма – если на нынешние деньги перевести, то это чуть больше 200 евро. Но потом этот закон был отменен. Сыну пришлось отдавать долг своей второй Родине. Первая Родина Дмитрия – Казахстан, где он и родился.
– Правда, что Панатинаикос приглашал вас еще в 1980 году?
– Да, мне предлагали эмигрировать в Грецию – как этническому греку. Панатинаикос понимал, что с советской властью договориться не сможет, поэтому клуб вышел прямо на меня. Сначала должен был окончить в СССР с футболом. Затем тихо мирно подать документы о выезде на постоянное место жительства в Грецию. Сделать мне греческий паспорт обещали в течение двух недель после прибытия в Афины. Я же совершить такой резкий поворот судьбы не решился.
– Но ведь Василис Хадзипанагис за пять лет до вашего приглашения от Панатинаикоса уехал из Ташкента в Ираклис.
– Хадзипанагису было проще уехать. Его родители, эмигрировав в СССР, сдали свои греческие паспорта. Их номера хранились в греческом посольстве. И не забывайте, что у Василиса родители – коммунисты, а советскому правительству нужно было развивать коммунистические идеи в других европейских странах. Вот его и отпустили свободно. У меня же ситуация была совсем другой. У моего деда в Хабаровске была своя пекарня. Но в 1917 году новая власть ее отобрала. Дед с семьей переехал на Кавказ. А моих родителей с Кавказа погнали в казахские степи в 1949 году.
– Неужели Динамо Тбилиси не могло защитить семью вашего отца – одного из ведущих игроков команды Алкивиада Пехлеваниди?
– Они договорились, чтобы нашу семью оставили. Но сестры и братья отца должны были уехать. Когда речь зашла за их семьи, в Динамо честно признались, что не могут решить этот вопрос. Так что папа принял решение ехать со всеми. Честно говоря, на Кавказе политика по отношению к нацменьшинствам была более чем серьезной – по приказу советского правительства закрывались греческие школы. Моя мама только три класса успела окончить, как школу, в которой она училась, закрыли.
– В Греции четырем вашим родным братьям за все эти страдания воздалось сторицей?
– В Греции, в отличии, например, от Германии, не предусмотрены льготы для тех, кто приезжает в страну на постоянное место жительства. Но когда приехал сюда в 1990 году, мне жаловаться не приходилось. Хотя сначала ожидала неудача. Не прошел просмотр в Панатинаикосе. Там шутили, что 10 лет меня ждали. Но у меня были проблемы с физической формой. Весил около 100 килограммов. Как бочка был. Поэтому в Панатинаикос не взяли.
– Левадиакос ваш вес не интересовал?
– Технику же не пропьешь. Как увидел уровень греческого клубного футбола, сразу понял, что любой футболист, отыгравший 10 лет в Высшей лиге СССР, сможет выступать в Греции. После неудачи в Панатинаикосе сказал: пусть все родственники будут плевать мне в лицо, если не устрою середняк греческого дивизиона. И в итоге подписал с Левадиакосом контракт.
Помню, по контракту мне дали квартиру на 120 квадратных метров. В своем дебютном сезоне сыграл 22 матча, забил 10 голов. Но команда в элитном дивизионе не удержалась – не хватило одного очка. А в следующем сезоне получил тяжелую травму. Вернулся на поле только через полгода. Однако выйти на прежний уровень так и не удалось. Отыграл еще два сезона в низших лигах и повесил бутсы на гвоздь.
Ликерный завод
– В течение 30 лет, прошедших со времени вашего приезда в Грецию, местный клубный футбол изменился?
– После входа Греции в Евросоюз в нашем чемпионате появилась куча бразильцев с португальскими, и не только португальскими, паспортами. Случается, что в матчах национального первенства в составе грандов греческого футбола на поле выходят по 2-3 грека. Остальные – южноамериканцы с гражданствами стран Евросоюза, поэтому легионерами у нас не считаются.
Правда, у середнячков на таких варягов денег нет, поэтому в их составе уже больше греков. В 1990 году об этом и подумать не могли. Мне через три месяца после приезда в Грецию оформили паспорт – без него легионером считался.
– Но паспорт не помог вам найти тренерскую работу после завершения игровой карьеры?
– Все хорошие места были заняты. Нужно было учиться на тренерских курсах, получать диплом. На это ушло бы время. А семья ждать не могла – ее нужно было кормить.
В футболе особо не заработал. Поэтому, когда брат предложил работу в цехе на заводе, производившем ликеры и уксус, пришлось свернуть всю свою гордость и забросить ее подальше.
– Работа на ликерном заводе не развила у вас страсть к спиртному?
– С алкоголем у меня никогда не было проблем. Хотя когда выступал за Кайрат, мы могли встретиться в режиме "третьего тайма" со многими командами-соперницами. Распивали шампанское почти со всеми клубами, кроме Кавказа и Прибалтики. Из украинских – с Днепром, киевским Динамо. Хотя при Лобановском мы нечасто встречались – ребятам было очень сложно уйти из гостиницы.
– В чем заключалась специфика вашей работы в цехе?
– Ящики с продукцией устанавливал в три этажа – не вручную, а вилами на автопогрузчики. Сначала очень тяготился этой механической работой. Но потом потихоньку привык.
– Сколько получали на заводе?
– Тогда еще драхмы были. Если перевести в нынешнее время, то 800–900 евро. Особенно не пошикуешь, но на жизнь хватало.
– Что же заставило вас вернуться в футбол?
– Не было бы счастья, но несчастье помогло. На заводе я проработал три с половиной года. А потом попал под сокращение. Когда тебе под сорок, работу найти сложно. Но тут случай подвернулся. У нас в районе живет около 10 тысяч выходцев из СССР – из Украины, Грузии, Узбекистана, Казахстана, России и несколько тысяч понтийских греков-переселенцев из других стран. Сами родители решили создать юношескую команду – чтобы их дети без дела после школы не слонялись.
В 2000 году мы ее организовали. А потом начали потихоньку расширяться, официально зарегистрировались. Команда называлась Митридад – был такой царь у понтийских греков. Я отработал там 12 лет. И уже 7 лет занимаюсь внуками. Их у меня трое – внучка Василиса, внуки Георгий и Евстафий.
– Из Казахстана предложений не было?
– В 2003 году приглашали в Шимкент – главным тренером в местную команду. Не устроила зарплата – предложили 1000 долларов в месяц. Срываться за такие деньги с Афин считал нецелесообразным. Если бы дали 5 тысяч долларов в месяц, тогда бы уехал.
Пиндоз
– В Кайрате вы имели сразу три прозвища – Стах, Пеха и Грек. Кто вас называл Стахом, кто – Пехой, а кто – Греком?
– Меня в команде все называли Греком. А также Пиндозом. Пинд – самая большая горная система Греции. И греков в XX веке так называли. Стах – это уменьшительное от имени. Пехом прозвали болельщики. Помню, в середине 80-х они даже кричалку обо мне придумали: "Кайрат – лучше Барселоны, Пеха круче Марадоны". Не так давно определяли символическую сборную Кайрата XX века. Я попал туда. Горжусь тем, что я рекордсмен команды по забитым голам в высшей лиге чемпионата СССР (69 голов – Чемпион).
– Вы утверждали, что из-за своей лени не поехали на Олимпийские игры в Сеуле-1988. Можете объяснить?
– Мне нужно было пытаться использовать свой шанс. Ведь в составе команды ездил в Южную Корею на Кубок президента. Играл там в свое удовольствие. А нужно было из кожи лезть, доказывая, что стою места в составе. По возвращении из Кореи Бышовец сказал, что возьмет меня в Сеул. Но не взял.
– Из Москвы в сборную попасть было легче. Вас в столицу тоталитарной страны СССР не приглашали?
– Олег Базилевич приглашал в ЦСКА. А Давид Кипиани – в Динамо Тбилиси. Однако я в Алма-Ате как сыр в масле чувствовал себя. Добра от добра не ищут. Считал, что лучше быть первым парнем в деревне, чем вторым в городе. Да и Кайрат меня бы никуда не отпустил. Однажды ЦСКА выписал на меня персональный наряд. За мной несколько раз "бобик" приезжал, я прятался. Затем казахское партийное руководство этот вопрос устроило. В Алма-Ате вроде бы служил. Хотя в казарме не провел ни дня.
Личное дело
Евстафий Пехлеваниди
Родился 29 октября 1960 года в Шымкенте, Казахстан. Нападающий.
Выступал за Металлург Шимкент (1977–79), Кайрат Алма-Ата (1980–1989), Левадиакос Левадия, Греция (1990–92). Забил 69 голов в чемпионатах СССР. Входил в список 33 лучших игроков чемпионата СССР (1986). В высшей лиге чемпионата Греции забил 10 голов. Постоянно проживает в Греции с 1990 года.
Максим Розенко, Чемпион