Всеволод Кевлич: Игрок уровня первой сотни рейтинга зарабатывает 600-700 тысяч долларов в год
Бывший менеджер Элины Свитолиной и сборной Украины рассказал об Украинском проекте в Великобритании, который стартовал в январе 2023 года
На Уимблдоне среди зрителей мы встретили экс-менеджера сборной Украины Всеволода Кевлича, который уже 2,5 года реализует в пригороде Лондона интересный теннисный эксперимент, который называют "Украинский проект в Великобритании". Расспросили Кевлича об украинках, привлеченных к проекту, какие расходы несет британский инвестор, и вспомнили кейс Элины Свитолиной.
100 тысяч фунтов в год
– Господин Всеволод, как появилась идея этого проекта и как ты начал ее реализовывать?
– Идея пришла к британскому инвестору Харальду Биндеру, который имеет свою галерею в Украине. В начале войны он выразил желание помочь украинским теннисисткам. Был готов выделять на помощь 100 тысяч фунтов в год в течение пяти лет. Он сам играет в теннис, тренировался с Чарльзом Олвудом, одним из квалифицированных британских тренеров.
Через некоторое время Харальд нашел Мартина Ли, бывшего игрока АТР. Тот является одним из соучредителей теннисной академии "Дельгадо и Ли" вместе с семьей Дельгадо. Джейми Дельгадо – тренер Энди Маррея и Григора Димитрова.
В марте 2022 года они нашли Сергея Стаховского. С Сергеем у них почему-то не сложилось. В конце мая, когда у меня возник вариант поехать в Англию, мы с Мартином провели первый зум.
Когда встретились, я детализировал ему свой проект развития украинского профессионального тенниса. Чтобы мы попытались не просто помочь игроку, а завести систему, в которой эти игроки, если у них все получится, могли помочь другим получить свой шанс. Харальду идея понравилась. Во-первых, с точки зрения целей планирования и расходов. Во-вторых, с точки зрения обязательств тех, кому он помогает.
– Кто стал первым игроком в этой системе?
– Сначала Мартин меня спросил, кого я могу порекомендовать. Я ему ответил, если я кого-то порекомендую, это будет мой выбор. Но не мне, как тренеру, работать с ними. Поэтому давайте сделаем, прежде всего, тестирование, вы увидите игроков, которые хотят участвовать, и из них будете выбирать.
Мы начали с двухнедельного тренировочного лагеря. На первой неделе были шесть игроков. Из-за смерти королевы Елизаветы другим задержали выдачу виз. Первый лагерь был в начале октября, второй – в начале ноября. После них тренеры оставили четырех игроков, и с 1 января 2023 года они начали тренироваться.
Одной из избранных девушек было 15 лет, двум – по 14, одной – 13. Из них осталось пока двое.
– Какого прогресса они достигли за эти годы? С этими девушками подписывались спонсорские контракты?
– Подписывались инвестиционные контракты, то есть, родители подписывали обязательство вернуть определенный процент от призовых девушек, когда они приобретут статус игрока топ-300.
– То есть, пока они не достигнут топ-300, они не возвращают деньги?
– Нет, не возвращают.
– А какая прибыль закладывается в такой контракт? Или речь только о возврате денег?
– Я могу на примере привести. Если бы у нас с Юрием Сапроновым был на подобных началах контракт с Элиной Свитолиной, то за пять ее праймовых лет наш процент был бы где-то 3-4 миллиона долларов. Это риск, потому что никто не знает, сколько игрок заработает, и поэтому отталкиваемся от процентных заработков. Игрок уровня топ-100 зарабатывает 600-700 тысяч долларов в год. Имея 30% от его доходов, ты можешь получить миллион за 5 лет. Если ты вложил в этого игрока 350-400 тысяч долларов, ты получаешь миллион.
– Это инвестиция с высоким риском.
– Это игра. За два с половиной года из четырех девушек осталось, как я говорил, двое. Одна ушла сама по собственному желанию. Другая показала, что при наличии таланта она совсем не понимает, что такое профессионализм.
Игроки не соглашаются на наши условия
– С двумя оставшимися юными теннисистками вы связываете определенные надежды?
– Да. К сожалению, мы начали с того, что это не лучшие украинские игроки. Лучшие не приехали на тест. Они ждали раздачи денег без ответственности за них.
– Назовете фамилии?
– Не хочу. Сейчас эти игроки уже не являются лучшими.
– Давайте перейдем к тем двум, что остались.
– Первая – Анастасия Сорская, ей сейчас 17 лет. Екатерине Чуешовой 15, в августе будет 16. Сорская начинала с рейтинга ITF под вторую тысячу, сейчас она 270-я и мы надеемся, что этот год она может закончить в топ-150 и попадать в основу на юниорские "Большие Шлемы". Сейчас она уже дебютировала в квалификации Уимблдона. Неудачно, но это лишь первый матч, и для нее это определенное достижение.
Чуешова сейчас 517-я, она поднимается, идет по графику Анастасии, может, даже немного опережает. Этот год она должна завершать в третьей сотне.
– А еще кого-то взять не планировали?
– Во-первых, мы хотим видеть игроков, которые сами придут. У Федерации тенниса Украины есть запросы, чтобы получать финансовую помощь, люди обращаются к нам, но отказываются от наших условий.
– Расскажите, где девушки живут, учатся, как питаются?
– Академия Дельгадо и Ли расположена в 20 милях от Хитроу, от Лондона чуть больше. Девушки живут в кампусах. Академия частная, арендует корты Национального спортивного центра, в котором девушки питаются. Учатся они онлайн в Украине, потому что есть такая возможность, а в Англии нелегко организовать обучение.
– Какие расходы в год на одну девушку?
– Сейчас получается где-то по 50 тысяч фунтов на каждую. Это вместе с путешествиями и турнирами.
– Значит, на третью и четвертую фактически нет бюджета?
– Сначала инвестор думал, что ста тысяч хватит на четверых. Но оказалось, что нет. Мы можем подписывать игроков под дополнительные инвестиции. Например, собирались подписывать Никиту Белозерцева, который играет в основе юниорского Уимблдона, но он не согласился. Была история, когда он у нас тренировался, все складывалось отлично. У Никиты с тренером Чарльзом Олвудом были прекрасные отношения. Почему не сложилось? Как по мне, его представители ожидали получить деньги на руки, чтобы они ими оперировали.
– Когда вы с ним расстались?
– Это был прошлый апрель. После того он некоторое время ничего не показывал. А в этом году он просто красавчик.
Чем британские игроки отличаются от украинских
– Какие дальнейшие планы?
– Прежде всего, мы работаем, как команда, над совершенствованием собственной организации. Британские игроки отличаются от украинских тем, что они все хорошо обучены. Игровая дисциплина, корректировка собственной игры по счету, из-за изменения игры и даже погоды. Этому можно научить и украинцев, мы на этом сосредотачиваем внимание.
Если пойти дальше, то мы хотим привлечь наших лучших игроков и инвесторов.
– А как вы страхуетесь от того, что инвестор вдруг откажется финансировать проект?
– Во всех подобных контрактах есть пункт, согласно которому у инвестора есть право завершить контракт тогда, когда он не видит перспективы. Один контракт с девушкой мы завершили, и у нее никаких обязательств перед инвестором не осталось. Задача проекта – воспитать профессионала топ-уровня. Если мы не видим перспективы, то завершаем сотрудничество.
Сейчас инвестор гарантировал инвестиции на 5 лет. Как будет дальше – посмотрим.
– Во время войны большое количество украинских детей уехало в Европу. Стоит ли через 10-15 лет ждать национального прорыва в различных видах спорта, в том числе и в теннисе?
– Если я скажу, что зарубежные тренеры сильнее отечественных, это будет оскорбительным для наших. Скажу так: у тех, кто поехал тренироваться и играть за границу, есть определенный дополнительный шанс. Потому что технологии, которые есть в развитых странах, выше, чем те, которые есть у нас. Возможно, те, кто смогут ими воспользоваться, станут частью прорыва.
Но есть много составляющих, которые являются не очень приятными для игроков. Пребывание вдали от дома, удаленность от родителей. В юниорском возрасте очень важно иметь полноценное окружение.
– А как насчет попыток натурализации талантливых игроков? Уже слышали о таком?
– У нас не было ни одной. Британцы вообще говорят, что не будут иметь отношений с игроком, который может поменять гражданство. Для них это неприемлемо. Говорю за теннис.
Максим РОЗЕНКО, Чемпион, из Лондона