Там дрался президент Вучич, а Бобана едва не застрелили: как футбольный матч "начал" войну сербов с хорватами

Сегодня исполняется 35 лет побоищу на "Максимире" – матчу, который по сей день называют одним из самых влиятельных в истории.

Чемпион рассказывает, с чего началась и чем закончилась легендарная драка сербов с хорватами.

***

Говорят, что 13 мая 1990-го на "Максимире" было около трех тысяч сербов.

Кто-то прибыл поездом Белград – Берлин; другие добирались своим ходом через Славонию – регион на востоке Хорватии, где компактно проживали их родственники, желавшие удачи.

В турнирной таблице интриги уже не осталось никакой. Белградская Црвена Звезда с запасом шла первой, Динамо Загреб – вторым.

Но футбол в тот раз всем был до задницы.

6 мая 1990-го на выборах в Хорватии, которая еще входила в состав коммунистической Югославии, победили националист Франьо Туджман и его Хорватское демократическое сообщество.

Все знали, что будет дальше; Туджман не скрывал стремления отделиться от Белграда.

Передача власти националистам была запланирована на 14 мая – и с этого дня Туджман мог перенабирать полицию, где при коммунистах хорваты были в меньшинстве, а также получал контроль над телевидением, которое 24/7 транслировало просербскую пропаганду.

Словом, для хорватов это должна была быть большая веха.

Но все взорвалось раньше. 

***

Ультрас Динамо BadBlueBoys так ненавидели сербов, что только увидев их издалека завизжали:

"Srbi – na vrbi!"

И они готовились.

Доподлинно известно, что накануне матча на стадион "Максимир" пронесли петарды, палки, даже холодное оружие. Кто мог им запретить? Они были у себя дома.

Тем временем со стороны Црвены Звезды на "Максимир" прибыли Delije – еще более жестокая группировка, возглавляемая Желько Ражнатовичем, которого официально оформили как начальника охраны.

Незаурядная, злая фигура. В 1970-80-х Ражнатович по прозвищу Аркан был одним из самых разыскиваемых преступников Европы. 20 краж со взломом от Италии до Бельгии, 7 ограблений банков, 2 побега из тюрем. Говорили, что ему помогала югославская разведка – и она же отозвала домой, когда страну зашатало.

"Ubit ćemo Tuđmana! Zagreb je Srbija!" – завопили сербы, прибывая в Загреб.

Писали, что они побили первые машины еще до того, как пришли на "Максимир" – дабы "разогреться", но полиция не реагировала.

Когда же наконец пришли на стадион, то завели четницкие песни, тогда как хорваты в ответ спели марш усташей времен Второй мировой.

"Честно говоря, еще до выхода на поле я чувствовал, что матч не состоится, поскольку беспорядки начались намного раньше, и напряжение чувствовалось слишком большое", – вспоминал спустя много лет Куйтим Шала из Динамо.

***

Это сейчас Црвена Звезда и Динамо Загреб – команды третьего эшелона в Европе, а тогда это была элита.

За хорватов играли, например, Звонимир Бобан и Давор Шукер, а в Звезде выделялись Драган Стойкович, Дарко Панчев, Синиша Михайлович, а еще хорват Роберт Просинечки, игравший, получается, против своих.

Уже через год эти белградцы завоевали Кубок чемпионов – вот кем они были.

Однако в Загребе 13 мая футбола никто не увидел.

Как только судья дал свисток, Delije вопреки неписаному кодексу фанатов набросились на соседнюю трибуну с обычными хорватскими "кузьмичами", которые никак не могли сопротивляться хулиганам и, избитые, убегали.

Стадион пылал, сиденья вырывались с мясом, но набранная преимущественно из сербов и босняков полиция ничего не делала.

Стражи порядка – то бишь беспорядка – проявились только когда на Delije двинулись BadBlueBoys. Тогда-то полицейские стали к бою плотными рядами.

"Где полиция? Где та чертова полиция, когда она нужна?!" – весь "Максимир" слышал крик разъяренного 21-летнего капитана Динамо Бобана.

Уже на 10-й минуте матча перепуганный судья забрал команды с поля, и все убежали в раздевалки, кроме Звонимира, левого защитника загребцев Вьекослава Шкриньяра и тренера Йосипа Куже. Втроем они пытались как-то выручить своих на горящей трибуне, и тогда-то и случилась история.

***

"Я был там. Я, публичный человек, готов был рисковать всем: жизнью, карьерой и всеми благами, которые может принести слава футболиста, ради одной цели и одного идеала: свободной Хорватии", – красиво говорил потом Бобан.

А вот на поле это выглядело не так эстетично.

Полисмен Рефик Ахметович ударил Бобана дубинкой; тот повернулся и коленом зарядил босняку прямо в голову. BadBlueBoys встретили удар овацией.

"Я мог его убить, он напал на меня на работе. Бобана спас Йосип Куже, оттянув от меня. Я имел при себе заряженный пистолет, и коллеги кричали стрелять", – говорил потом Ахметович.

А еще добавлял, что зла на Бобана давно не держит.

Видимо, он лучше его понял в 1992-м, когда сербская армия взяла в осаду Сараево.

Что же касается драки на "Максимире", то хорватские ультрас устроили Бобану почетный эскорт в подтрибунку, а сами еще добавили жару.

Это продолжалось более полутора часов, и только тогда полиции с водометами удалось оттеснить разъяренных местных. К тому времени Delije уже тихо сидели у себя на секторе и ждали, чем все закончится. Они недооценили ненависть хорватов и триумф копов по сути спас их от расправы, ведь народ из Загреба подтягивался.

Со стадиона сербов вывозили под конвоем – и среди прочих нынешнего президента Сербии Александара Вучича, которому кто-то из хорватов расквасил нос.

Что же до звезд "Звездашей", то за ними Белград и подавно выслал вертолеты.

***

Оглядываясь назад, самое большое чудо побоища на "Максимире" – это отсутствие убитых.

Целых 193 человека получили средние и тяжелые ранения, из них 117 – полицейские, но врачам удалось спасти каждую жизнь.

Ну, а Туджман, тем временем, делал свое. Уже на следующий день он ожидаемо уволил с должностей этнических сербов и босняков, заменив их хорватами, и начал готовить окончательный выход из Югославии, который и провозгласил одновременно со словенцами 25 июня 1991-го.

Тогда-то и началась фронтовая, не стадионная война.

"Она вспыхнула спустя год после матча. Начало ей дала Кровавая Пасха на Плитвицких озерах", – рассказывает хорватский журналист Юрай Врдоляк.

Он отрицает, что разрыв между сербами и хорватами произошел на "Максимире" – говорит, что после того раза Црвена Звезда и Динамо встречались еще трижды, а в целом хорватские клубы выступали в чемпионате Югославии вплоть до середины 1991-го.

А вот сербская легенда Драган Джаич запомнил загребские события драматичнее:

"Именно после той игры каждому стало понятно, чего ждать дальше".

***

Фото Бобана, избивающего полисмена, за день-два облетело СМИ и стало сенсацией.

С ним мир получил сигнал – Югославия больна и вот-вот рванет.

Федерация футбола забанила Звонимира за это на полгода, он не поехал на ЧМ-1990, но зато стал иконой для хорватских патриотов и всю жизнь тем гордится:

"А что было делать? Фанаты из Белграда начали крушить наш стадион. Полиция, которая в то время охраняла режим, даже не собиралась действовать".

Своей карьерой Бобан доказал, что не хулиган он, но большой футболист. В Милане хорват выиграл Лигу чемпионов, четыре Скудетто, помог с адаптацией на "Сан-Сиро" Андрею Шевченко, а его пара с Деметрио Альбертини в центре полузащиты выглядела, как потом Кроос и Модрич в Реале.

Стал мировой знаменитостью и Аркан, и это ужасно. Когда началась война, он создал на базе Delije добровольческий отряд, который пытал, грабил, убивал гражданских. Никто не знает, чей киллер застрелил Ражнатовича в отеле в 2000-м, потому что желающих было слишком много.

Сербы ведь проиграли; их империя развалилась, а лидеров во главе со Слободаном Милошевичем судила Гаага.

Не только Хорватия стала независимой по итогам войн, но и Словения, Северная Македония, Босния и Герцеговина, Черногория и даже Косово, наиболее спорное из новых государств.

Могли ли фанаты на "Максимире" представить такое будущее?

Вряд ли, хотя именно за него они и сражались – за свободу и право жить своей жизнью без "старшего брата".

До боли знакомая история, правда? 

И если будете когда-то в Загребе, обязательно приглядитесь к барельефу в тени "Максимира", на нем изображены как раз они – ультрас, уже одетые в хаки, а еще надпись:

"Тем болельщикам Динамо, для которых война началась 13 мая 1990-го битвой на этих трибунах, и чья жизнь брошена на алтарь Отечества".