Михайличенко: Лобановский был человеком слова
Валерий Лобановский родился 6 января 1939 года.
В 2012 году Алексей Михайличенко рассказал Максиму Розенко, благодаря каким упражнениям Лобановского в Динамо появлялись индивидуально сильные футболисты с отличной техникой, к кому из игроков тренер относился более тепло и как Валерий Васильевич шутил с ним, сидя рядом в самолете.
– Алексей Александрович, было мнение, что у Динамо Лобановского для футболистов год идет за три.
– Главное, что у Лобановского год шел за "золото". И команды, которые тренировал Валерий Васильевич, не только ставили перед собой самые высокие цели – они достигали их. Да, было нелегко – у Лобановского была не физкультура, а тяжелая физическая работа. Но тот, кто хочет, чтобы было легко, чаще борется за выживание.
– Предсезонную подготовку у Лобановского вспоминать не очень приятно?
– Действительно, приходилось делать тяжелую монотонную работу. Была и гимнастика на скорости, с акробатическими прыжками. У некоторых ребят от таких нагрузок кружилась голова. Зато, когда заканчивались сборы, мы с удовольствием говорили, что год прошел. Потому что после этого уже было легко – только матчи.
– Условия для тренировок тогда значительно отличались от нынешних.
– Да, работали в любую погоду – под мокрым снегом, дождем. У каждого было по два костюма, которые не успевали высыхать.
– Помните самое странное упражнение у Лобановского?
– Странных не было – были трудные. Помню, когда мы играли на пол поля в квадрат – один в один, в касание, обратной передачи нет. Ты персонально отвечаешь за своего игрока, должен за ним бегать как привязанный. Это тяжело. Но благодаря таким упражнениям в Динамо появлялись индивидуально сильные и прекрасно оснащенные технически футболисты.
Сейчас в современном футболе соревновательная деятельность настолько напряженная, что приходится играть на третий день. И фактически не остается времени на обучение. Мне кажется, что в некоторых моментах это потеря. Потому что качества, которые есть у того или иного исполнителя, нужно не только поддерживать, но и развивать.
– Сейчас у вас какие возникают первые ассоциации при упоминании фамилии Лобановского?
– Мне трудно найти слова, чтобы лаконично описать свои чувства к нему. Не только как к тренеру, но и как к человеку. У него было много крылатых фраз, потому что он очень много читал, много чем интересовался. Когда заходил к нему в кабинет, на столе лежали книги по самым разным направлениям – от Карнеги до пословиц и поговорок. Он был человеком с хорошим чувством юмора.
Помню, как-то собеседник в качестве аргумента привел поговорку "Все течет, все меняется". Лобановский повернулся к нему и медленно ответил: "Ничего не течет, ничего не меняется". Наверное, в тот момент он думал, что человек в душе всегда должен оставаться порядочным и нести ответственность за все свои поступки. Он был человеком слова – об этом знали все.
– Неоднократно говорили о любви Лобановского к приметам. Мол, он всегда хотел иметь в команде хоть одного рыжего. Вам повезло с цветом волос?
– Но я же не рыжий! Да, со светлыми волосами. Но не рыжий. Хотя у меня уже столько раз об этом спрашивали, что махнул рукой. Бог с ним, буду рыжим.
– Но вы не станете возражать, что с определенного момента стали любимцем Лобановского?
– Были ребята, к которым Валерий Васильевич, на мой взгляд, более тепло относился. Чаще Лобановский упоминал о Бережном. Так получилось, что Александр очень рано закончил с футболом. Хотя был потрясающе талантлив. Валерий Васильевич опекал его и после того, как Бережной окончил карьеру.
– У многих ребят не получилось реализовать свой талант из-за проблем со спортивным режимом. Владимир Бессонов конечно же, реализовал себя как футболист, но все равно однажды сказал, что водки выпил больше, чем журналисты съели борща. Он был вне конкуренции у Динамо в этом плане?
– Вряд ли Бессонов является автором этой крылатой фразы. Он просто его использовал. Ангелов у Динамо не было. Мы могли не только хорошо работать, но и расслабляться. Могли хорошенько посидеть – но знали время и место. Отчаянно никто не пил. Нюансы, конечно разные были – но от этого никуда не денешься.
Рестораны были только в отелях. И, конечно, на утро Валерий Васильевич знал, где и как мы расслаблялись – наблюдателей тогда хватало. В таких условиях особо разгуляться мы не могли. Да и времени, чтобы привести себя в порядок после какого-нибудь застолья, хватало – на базу нас вывозили за два дня до игры. А холостых – вообще за трое суток.
– Кто из игроков Динамо опасался летать в самолетах?
– Я и Витя Чанов. Помню, однажды летели на АН-24 в Ланчхуте, попали в грозу. Как начало трясти – бросало из стороны в сторону. Было жутко. Мы как с Витей взялись за полки, так с ними и вышли.
– Сейчас эти страхи позади?
– Не могу сказать, что я влюбился в авиаперелеты. В этом плане самыми сказочными были пять сезонов, проведенных в Рейнджерс – самый дальний выезд покрывался клубным автобусом за полтора часа. Потом, когда вернулся в Киев и стал работать в Динамо, снова пришлось полетать на АН-24. Сидел рядом с Лобановским. Валерий Васильевич, глядя на меня, шутил: "Что, жаль терять то, что наработал?"
– Раз уж вспомнили о Шотландии. Один из самых известных шотландцев Шон Коннери в последние годы своей жизни провел преимущественно на Багамских островах. Он говорил, что вернется в Шотландию только тогда, когда она станет полностью независимой от Великобритании. Вы за пять лет карьеры в Рейнджерсе ощутили политические взгляды земляков Шона?
– Не могу сказать, что это противостояние носило ярко выраженный враждебный характер. Тем более в нашей команде тогда бегало немало англичан. Но какие-то проявления были. Шотландцы – свободолюбивая нация, отличающаяся от англичан не только диалектом. Мне это даже в чем-то напоминает отличия между россиянами и украинцами – в характерах, поведении, взглядах на те или иные вещи.
Максим Розенко, Чемпион
Ответственный редактор – Николай Дендак